125 лет назад, 11 октября (28 сентября по старому стилю) 1900 года, в Киеве родился Борис Ефимов. Выдающийся мастер советской карикатуры, действительный член Академии художеств СССР, народный художник СССР прожил 108 лет и создал десятки тысяч (по некоторым подсчетам, более 70 000) карикатур, агитплакатов, шаржей, иллюстраций, сатирических рисунков.
К штыку приравняли перо
В России надо жить долго. Борис Ефимов родился при Николае Александровиче Романове, а закончил свой земной путь при Владимире Путине. Рисовал карикатуры на руководителей еще царской Государственной Думы (шарж на председателя парламента Михаила Родзянко опубликован в 1916 году), после — на вождей большевиков: Ленина и Троцкого, на белогвардейцев, «врагов народа», гитлеровцев, на бывших союзников, ставших «поджигателями войны»... Обличал, высмеивал пьяниц, стиляг, бюрократов, расхитителей социалистической собственности, противников перестройки и гласности. Поносил Александра Солженицына и воспевал академика Андрея Сахарова. А сколько раз за долгую жизнь художнику приходилось рисовать «убийственные» шаржи на своих друзей и единомышленников!..
Тут невольно вспоминаются строки Бродского:
Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
области с ними? «Я воевал».
В отличие от адресата стихотворения «На смерть Жукова» наш герой в свое оправдание мог сказать: «Я выживал», — и вряд ли кто-нибудь из уничтоженных режимом друзей осудил бы за это Ефимова.
На его месте они поступили бы так же.На «кремлевских процессах» 1930-х годов Борис Ефимович присутствовал лично. Сохранилась фотография, на которой художник напряженно всматривается в обвиняемых, пытаясь запомнить выражения лиц, позы, гримасы, — чтобы затем лучше и точнее изобразить «врагов народа» на страницах «Известий» и «Правды». А ведь на скамье подсудимых сидели люди, которыми автор недружеских шаржей восхищался: Радек, Бухарин...
«Капитан Страны Советов ведет нас от победы к победе!». 1933
Сталина Ефимов рисовал на протяжении десятилетий и всю жизнь ненавидел (об этом, во всяком случае, сообщил urbi et orbi в своих мемуарах). Интересно, понимал ли художник, что его лучшая работа — это как раз изображение вождя? В 1933-м Иосиф Виссарионович предстал на плакате Ефимова в образе рулевого, в фуражке и простой красноармейской шинели, твердой рукой держащего штурвал корабля СССР. «Капитан Страны Советов ведет нас от победы к победе!»
Плакат был выпущен по тем временам самым большим в Советском Союзе тиражом — 200 000 экземпляров. По всей видимости, работа понравилась заказчику (Сталина в своих мемуарах Ефимов именует не иначе как «Хозяин»). Возможно, именно это обстоятельство и позволило уцелеть во время Большого террора. Второй по популярности рисунок Бориса Ефимовича — дружеский шарж «Стальные Ежовы рукавицы»: здесь генеральный комиссар госбезопасности СССР давит рукой многоголовую змею, символизирующую «троцкистско-бухаринских шпионов, вредителей и диверсантов».
«Стальные Ежовы рукавицы»
После разоблачения Николая Ежова как еще одного шпиона и вредителя можно было ожидать скорого окончания карьеры ставшего знаменитым рисовальщика, однако этого не случилось.
Прошел Ефимов «сухим между струйками» и во время борьбы с «безродными космополитами». Клеймил в те дни «антипатриотическую группу театральных критиков». На «крокодильском» рисунке «Пигмеи и гиганты» (для непонятливых тут же пояснение: «Космополиты-пигмеи пытались подстрелить мхатовскую чайку») самый примечательный элемент — огромные крючковатые носы, выдающие национальную принадлежность «последышей буржуазного эстетства». Не пострадал художник и тогда, когда ликвидировали его знакомых и родственников из Еврейского антифашистского комитета.
«Пигмеи и гиганты». 1949
Большой брат
Борис Ефимов родился в Киеве, в семье мещанина местечка Смиловичи Минской губернии, обувщика Хаима Фридлянда. Вскоре семейство переехало в почти европейский город Белосток (последовательно входил в состав четырех государств), неофициально считавшийся столицей «черты оседлости». Боря поступил в реальное училище, где его однокашником оказался будущий видный советский дипломат, посол в Лондоне Иван Майский, он же Ян Ляховецкий (мир тесен!). Первая мировая война вынудила Фридляндов покинуть обжитое место. Родители вернулись в Киев, а Борис выбрал Харьков.
Всякому человеку нужен тот, кто на всю жизнь становится для него кормчим — главным учителем, надеждой и опорой. У нашего героя таковым являлся старший брат Моисей. Сегодня мы все знаем его как Михаила Кольцова, советского журналиста номер один, выдающегося организатора СМИ, автора знаменитого «Испанского дневника».
Михаил Кольцов и Борис Ефимов на военных маневрах под Киевом. 1935. Фотография из книги мемуаров Бориса Ефимова «Десять десятилетий»
Ефимов был обязан брату всем: тот, можно сказать, за уши втащил его в журналистику, заставив рисовать карикатуры (Борис Ефимович по натуре своей тяготел к более спокойной профессии делопроизводителя-канцеляриста), перевез из провинции в Москву, устроил на работу в самые статусные советские издания. Вряд ли еще какому художнику выпало счастье напрямую иметь дело с главным редактором «Известий» Николаем Бухариным или Марией Ульяновой, заправлявшей всеми делами газеты «Правда». («Мария Ильинична не обладала ни большим обаянием, ни большими способностями. Но эти необходимые для работы с людьми качества ей вполне заменяло звание «сестра Ленина». Ко мне она относилась вполне благосклонно и даже, когда я приносил очередной рисунок, со слабым подобием улыбки говорила: «Нуте-с, поглядим, что нам принес маленький братик Миши Кольцова?» — читаем в книге воспоминаний Ефимова.)
Михаил Кольцов (первый слева) и Борис Ефимов (третий слева) среди участников перелета «Крылья Советов» на самолете АНТ-9 по столицам Европы. Берлин, 1929
Старший брат возил младшего по заграницам (Михаил Булгаков тогда тщетно молил Политбюро, чтобы его выпустили за пределы СССР), а главное, подсказывал темы для рисунков: Борис не очень хорошо ориентировался в политике и, оставленный без родственных «руля и ветрил», очень часто попадал впросак. Обо всем этом художник признавался впоследствии в своих мемуарах. Например, рассказывал о том, как в 1920 году распорядился заготовить огромный плакат «Красными героями взята Варшава». Но, увы, вывесить его не пришлось. «Я снова поторопился и жестоко ошибся, как в случае с «прижатым к морю Деникиным», — сетовал мемуарист.
В декабре 1938-го Кольцова арестовали и вскоре расстреляли как немецкого, а заодно и французского шпиона. «Маленького братика» не тронули, несмотря на то, что органам были известны и его восхищение Троцким, и встречи (чуть ли не конспиративные) с вождем оппозиции. Почему? Тут воленс-ноленс вспоминается история из другой биографии.
В 1937 году сотрудники НКВД попытались арестовать Семена Буденного. Согласно одной из распространенных впоследствии версий, маршал встретил незваных гостей, расчехлив пулемет «максим». Отстреливаясь, организатор Первой Конной сумел дозвониться до Сталина: «Коба, контрреволюция! Меня пришли арестовывать! Живым не сдамся!» Вскоре последовало распоряжение вождя: «Оставьте дурака в покое!»
У Ефимова имелся собственный «пулемет» — перо и кисть. Художник ежедневно, как из «максима», строчил хлесткими карикатурами на злобу дня по врагам СССР, и это оружие могло еще Сталину пригодиться.
«Советская культура»: с небес на трактор
Штатный автор «Известий» Борис Ефимов печатался и в «Правде». Иногда позволял себе отдавать иллюстрации в издания рангом ниже — «Огонек», «Крокодил» и другие печатные СМИ (лишние деньги никому не помешают, а Борис Ефимович любил красивую жизнь). Некоторым образом с «карикатуристом номер один» связана и история «Культуры».
Первый номер «массовой газеты по вопросам искусства» вышел в ноябре 1929 года под шапкой «Рабочий и искусство». К появлению на свет еще одного органа печати (впоследствии «органа сектора искусств Наркомпроса») приложил руку все тот же Михаил Кольцов. Он даже хлесткий фельетон для первого номера «РИ» написал. А открывала первую полосу нового издания картинка, подписанная «Бор. Ефимов». На ней покровитель изящных искусств Аполлон спускается с небес на... трактор.
В мемуарах Бориса Ефимовича этот рисунок упомянут не был. Более того, художник не вспомнил о нем даже в год 50-летия «Советской культуры», когда корреспондент издания пришел брать у него интервью. Что тут скажешь, работа — не Бог весть какая, выполненная за несколько минут на коленке, и все же ее значение недооценивать нельзя. Уже тогда карикатура Ефимова в любом печатном органе была своего рода знаком качества издания.
Но больше своих произведений в газете художник не публиковал. Возможный ответ на вопрос «почему?» можно найти в его мемуарах:
«С октября 1922 года я стал постоянным карикатуристом газеты «Известия», работа в которой заняла у меня примерно 65 лет... Началось с того, что Кольцов пришел со мной в редакцию «Известий» (напомню, она располагалась этажом ниже «Правды») и представил меня ответственному секретарю, известному тогда литературному и театральному критику Осафу Семеновичу Литовскому.
— Вот, Осаф, — сказал брат. — Передаю тебе из рук в руки. Это — Ефимов, отличный карикатурист, приехал из Киева, одновременно мой брат.
Литовский посмотрел в мою сторону довольно благожелательно, но заметил:
— Михаил, а зачем нам твой Ефимов, если у нас работает Моор?
Против этого действительно трудно было что-нибудь возразить — Дмитрий Стахиевич Моор (Орлов) был, безусловно, самым выдающимся советским художником-сатириком той поры. И я, потоптавшись немного на месте, откланялся».
В 1930-е драматург, журналист, литературный критик и член ВКП(б) с 1918 года Осаф Литовский являлся ответственным редактором «Советского искусства» (газету к тому времени переименовали). Этого человека с полным правом можно назвать «литературным терминатором». Он уничтожал репутации (и хорошие перспективы) тех мастеров культуры, в коих видел врагов Советской власти. Сегодня мы знаем его как персонажа романа Булгакова «Мастер и Маргарита»: «До сих пор критик Латунский бледнеет, вспоминая этот страшный вечер, и до сих пор с благоговением произносит имя Берлиоза. Совершенно неизвестно, какою темной и гнусной уголовщиной ознаменовался бы этот вечер».
Война войне
На третий день после нападения гитлеровской Германии на СССР Бориса Ефимова вместе с коллегами-карикатуристами направили делать «Окна ТАСС». Называлось новое учреждение несколько громоздко — «Редакция-мастерская по выпуску военно-оборонного плаката». Стилистика в те дни мало кого интересовала.
«Было совсем не до смеха, но советские художники-сатирики свою обязанность добросовестно выполняли: на другой день войны уже появился плакат Кукрыниксов «Беспощадно разгромим и уничтожим врага!», а еще через день вышел номер «Огонька» с моим большим рисунком, на котором мощный советский воин в броне русского богатыря замахивается мечом на свинообразного Гитлера в рогатом тевтонском шлеме и с окровавленным кинжалом в руке», — вспоминал карикатурист.
Он жил на казарменном положении в редакции «Красной Звезды», которая располагалась в опустевшем Театре Красной Армии, ездил на фронт в составе фронтовых бригад и просто с друзьями (Константином Симоновым, Валентиной Серовой, Василием Гроссманом). И рисовал, рисовал, рисовал...
Рисунок Бориса Ефимова. 1941
В 1942 году несколько сотрудников редакции-мастерской получили Сталинскую премию за вклад в поднятие боевого духа советского народа. Их имена для нашего изобразительного искусства — знаковые: Кукрыниксы (Михаил Куприянов, Порфирий Крылов и Николай Соколов), Павел Соколов-Скаля, Георгий Савицкий, Николай Радлов, Петр Шухмин, Михаил Черемных... Ефимова в том списке не оказалось.
В его воспоминаниях звучит нескрываемая обида: «Всю войну я печатался в прессе, но на мне лежало клеймо брата врага народа. Все получали премии, а я — нет. Все ездили в дома отдыха — но без меня. Семнадцать лет вплоть до смерти вождя я чувствовал себя в штрафной роте».
Справедливости ради следует вспомнить и о двух других Сталинских премиях — врученных Ефимову по воле вождя в 1950-м и 1951-м. Штрафникам и зекам в те годы жилось, прямо скажем, несколько хуже...
Уроки мастерства
Художником он был, как говорится, от Бога — живописи никогда не учился. «К цвету и краскам я был совершенно равнодушен, о перспективе, объеме, пространстве имел самое смутное представление», — признавался Борис Ефимович в воспоминаниях.
«Заклинание выпущенного духа». 1938
Вот как описывал те дни, когда делал первые шаги в профессии:
«Братик посодействовал в получении поста начальника Изагита (заведующего Отделом зобразительной агитации Юг РОСТА (Южного отделения Российского телеграфного агентства).
...Большевистский порядок наводился в городе твердой рукой одесской ЧК, советские учреждения и организации оперативно разворачивали работу. Приступил к практической деятельности и Юг РОСТА, в том числе, естественно, и возглавляемый мною Изагит, в задачи которого входил выпуск сатирических агитплакатов типа московских «Окон РОСТА»...
Надо сказать, что среди художников, желавших принять участие в выпуске агитплакатов, было немало приверженцев кубистического стиля. Я питал искреннее уважение к такому искусству, считая его чрезвычайно революционным. Но здравый смысл подсказывал, что сатирический плакат должен прежде всего быть понятным массовому зрителю и поэтому неестественные угловато-загадочные рисунки одесских футуристов вряд ли смогут успешно выполнять агитационные функции. Поэтому я вежливо, но твердо отклонял подобного рода работы. Среди части художников пошел ропот. Стали говорить, что приехавший из Киева самонадеянный молодой человек, начальник Изагита, сам рисовать не умеет, а зажимает при этом подлинные произведения сатирического искусства. Я почувствовал, что мне необходимо срочно поддержать свой авторитет. Только что было получено сообщение о выходе частей Красной Армии к Новороссийску. Разгромленное деникинское воинство было прижато к морю. Я распорядился установить в мастерской большой фанерный лист и на глазах у всех, без эскиза, сразу красками быстро нарисовал плакат, изображавший Деникина, в панике умоляющего Антанту о помощи... Плакат тотчас же выставили у входа в Юг РОСТА, вокруг него мигом собралась хохочущая толпа. Злопыхатели были посрамлены».
«Острая и вкрадчивая проницательность»
Главный талант Ефимова состоял в том, что он умел «схватить» самые характерные черты лица западных политиков, подметить своеобразие их фигур, любимые жесты и позы. Так «портретировать» недругов не мог никто из его конкурентов — ни Кукрыниксы, ни даже Дмитрий Моор.
«Карикатурист, как и публицист, должен быть психологом, то есть должен уметь воспринимать идеи в их личном преломлении, в их каждый раз новом человеческом выражении... Ефимов, как свидетельствуют лучшие его рисунки, наделен острой и вкрадчивой проницательностью. Политическое проникновение в существо событий и психологическое проникновение в существо политиков — таковы два капитальных качества, характеризующих Ефимова... Таков ли Вейс и похож ли Штреземанн — не знаю, но когда глядишь на рисунок, то думаешь, что им следовало бы быть похожими. А достижение карикатуриста в том и состоит, чтобы внушить такую мысль», — написал в предисловии к первому сборнику карикатур Бориса Ефимова один из влиятельных (самый влиятельный в ту пору!) рецензентов.
«Берлинская разбойничья шайка». 1942
«Лицо врага» — так назывался альбом Ефимова, вышедший в 1931 году. Читатель узнавал персонажей с первого взгляда.
По его сборникам можно изучать историю внешней политики Советского Союза. Мелькают уже забытые в наши дни имена: Пилсудский, Чемберлен, Даладье, Ли Сын Ман, Дуглас Макартур, Дин Ачесон и многие, многие другие.
Нарисованные Ефимовым политики нередко обижались на свои изображения в советской печати и даже подавали официальные ноты протеста.
«Кухня войны». 1949
Другие составляющие ефимовского рисунка — простота (ничего лишнего!) и злость. Советский «портретист» не церемонился со своими героями, издевался, а иногда просто изображал омерзительную крысу, а к хвосту пририсовывал флажок и писал на нем, кто это (фашист, маоист ets.). В книге «Непридуманные истории» (1976) Борис Ефимович свое профессиональное кредо объяснил так: карикатуристу нельзя подменять «подлинную саркастическую злость изящной снисходительной иронией».
В этой связи характерен рассказ Ефимова о том, как «отец народов» заказал ему карикатуру на президента Дуайта Эйзенхауэра, угрожавшего направить американскую вооруженную армаду через Северный полюс на СССР. Секретарь ЦК по идеологии Андрей Жданов сообщил автору, что его работу на самом верху одобрили: «По рисунку все в порядке. Правда, некоторые члены Политбюро говорили, что у Эйзенхауэра слишком акцентирован зад, но товарищ Сталин не придал этому значения».
С азиатами выходило хуже, и порой это вызывало нарекания. Художник вспоминал, как однажды главный редактор «Правды» Лев Мехлис вызвал его на ковер: «Хозяин обратил внимание, что когда вы рисуете в «Известиях» японских милитаристов-самураев, то обязательно изображаете их с огромными зубами, торчащими изо рта. Этого не надо делать. Это оскорбляет национальное достоинство каждого японца». Услышав это, Ефимов бодро отрапортовал: «Понятно, Лев Захарович. Хорошо. Зубов больше не будет». Обманул...
Борис Ефимов, лауреат двух Сталинских премий. 1955. Фото: Давид Шоломович/РИА «Новости»
«...Имеет право на большее»
Еще одно его изобретение — альбомы карикатур. Рисунки на страницах периодических изданий со временем забываются, сами газеты идут на растопку или самокрутки, иное дело — «книжки с картинками», напечатанные на хорошей бумаге, в твердом переплете, тематически подобранные и идеологически выверенные... Один за другим появлялись ефимовские сборники: «Лицо врага» (1931), «Карикатура на службе обороны СССР» (1931), «Политические карикатуры» (1931), «Выход будет найден» (1932), «Политические карикатуры» (1935), «Фашизм — враг народов» (1937), «Поджигатели войны» (1938), «Фашистские интервенты в Испании» (1938) — своеобразные политические памфлеты.
А самый первый сборник его работ появился еще в 1924 году. Выпущенный издательством «Известий» альбом примечателен тем, что предисловие к нему написал не кто иной, как Лев Давидович Троцкий, наркомвоенмор и председатель Реввоенсовета, лидер внутрипартийной оппозиции против Сталина.
В своих мемуарах художник об этом поведал:
«Мы сели за его огромный письменный стол, и он неторопливо, страница за страницей стал разглядывать рисунки, сопровождая это и одобрительными, и критическими замечаниями. Закончив, он сказал:
— Я догадываюсь, что вам интересно было бы знать мое мнение. В какой форме вы хотели бы его получить? В форме предисловия или рецензии?
— В форме предисловия, Лев Давидович, — твердо произнес я.
Не прошло и двух дней, как фельдъегерь из Реввоенсовета привез мне статью, которая начиналась словами:
«Борис Ефимов — наиболее политический среди наших рисовальщиков. Он знает политику, любит ее, проникает в ее детали... Успехи Ефимова представляются замечательными, если принять во внимание, что он едва начал. Но быстрый успех таит в себе опасности. Самая из них грозная: остановиться... Мы хотим надеяться, что Борис Ефимов имеет право на большее».
И это «большее» со временем к нему пришло.
Он стал самым титулованным советским художником-карикатуристом, востребованным при всех советских правителях. Его наградам и регалиям позавидуют иные полководцы и государственные мужи: Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР и двух Сталинских премий, кавалер трех орденов Ленина, ордена Октябрьской Революции, трех орденов Трудового Красного Знамени. Орден Почета — новый, «российский» — вручили в 2005 году, а старый, советский «Знак Почета» присудили еще в 1967-м, к юбилею Октября. Разумеется, имелись и медали: «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина», «За оборону Москвы», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», «За победу над Германией»... Про каждую награду можно рассказывать отдельно: за что, когда и при каких обстоятельствах вручена, — благо наш герой оставил весьма подробные мемуары (книгу «Десять десятилетий. О том, что видел, пережил, запомнил» выпустило в 2000-м в серии «Мой ХХ век» издательство «Вагриус»).
Карикатуры Ефимова и сейчас можно встретить в соцсетях, интернет-изданиях, газетах и журналах, поскольку многие темы, к которым он обращался, увы, никуда не делись: стремление американцев диктовать свою волю всему миру, гонка вооружений, попытки реваншистов переписать итоги Второй мировой войны, палестино-израильский конфликт и бесчинства украинских националистов... Эти «пережитки прошлого» по-прежнему несут миру опасность, но ни малейшей вины художника в том нет. Борис Ефимов сделал все, что мог.
Фото: Владимир Савостьянов/ТАСС и Давид Шоломович/РИА «Новости»
Свежие комментарии