Режиссер поместил сказку в домашний театр семейства последнего русского императора и дополнил музыкальную часть оперы другими произведениями композитора.
В дореволюционной России интерес к жанру детской оперы был велик: по подсчетам музыковедов до первой мировой войны русскими композиторами было создано более шестидесяти опусов. Шедевров среди них практически нет, но крупные композиторские имена той эпохи попадаются. Одно из безусловных – это Цезарь Кюи, участник знаменитой «Могучей кучки», написавший четыре детских оперы. Из них больше всего повезло «Коту в сапогах» - сегодня он идет Новосибирске и «Санктъ-Петербургъ Опере», совсем недавно с успехом игрался в Минске. Чуть отстает от него другая сказка по Шарлю Перро - «Красная Шапочка», новая версия которой теперь появилась в Театре Сац.
В отличие от постановок упомянутых театров в Москве к «Шапочке» подошли инновационно. Начнем с того, что театр вторгается в партитуру – этого в современной оперной практике становится все больше и больше: кроим не только смыслы, но и либретто, а теперь уже и нотный материал. К оригиналу Кюи добавлены несколько его романсов и инструментальное трио. Шапочкина Бабушка охарактеризована как заядлая меломанка, из граммофонного раструба наслаждающаяся голосом Шаляпина (великий бас исполняет песню «Двенадцать разбойников»). Утилитарная задача тут понятна: хронометраж оперы кукольный, ее надо утяжелить, поскольку театр играет ее не в паре с чем-то, а как самостоятельный спектакль, который и в таком-то виде длится едва ли час.
Однако стилистически детская опера и душещипательные романсы, пусть и того же композитора, «монтируются» друг с другом с большим трудом. Еще одна особенность постановки: Кюи рассчитывал на большую сцену, а в Доме Сац началась реконструкция основной площадки, поэтому «Шапочку» играют в малом зале в сопровождении то камерного оркестра, то даже вообще под рояль. Из-за этого концертмейстеру Владимиру Белунцову пришлось сделать облегченную музыкальную редакцию партитуры.
Голос Шаляпина появляется в спектакле совсем не случайно: он из той самой эпохи, когда опера родилась. Но Георгий Исаакян и его команда (сценографы Валентина Останькович и Филипп Виноградов, световик Евгений Ганзбург и видеохудожник Мария Степанова) идут дальше – весь спектакль у них представлен как домашняя забава, да не где-нибудь, а в семействе последнего российского императора. Оказывается, композитор посвятил «Шапочку» царевичу Алексею – сыну своего ученика по дисциплине фортификация. Будучи наследником престола будущий Николай II проходил сию науку у профессора Кюи, который, как известно, помимо композиции был еще и большим специалистом в инженерных делах. Зацепившись за эту деталь, авторы спектакля усаживают наряженного в матроску мальчика в первый ряд на отдельное кресло и разыгрывают как бы для него домашний спектакль, в котором обе императрицы исполняют по отношению к героине свои прямые функции (Александра Федоровна – мамы, отправляющей Шапочку с пирожками, Мария Федоровна – соответственно бабушки), в действе заняты сестры царевича (наиболее артистичная из них Анастасия как раз облачена в красный капор), гувернантки и прочая челядь.
Согласно этой концепции решена и вся сценография – мы видим Россию последних Романовых, конечно же, в ее наиболее выгодном свете: белые блузы, длинные в пол юбки, высокие прически, яйца Фаберже в корзине для бабушки, игрушечные паровозы и первые самолеты – иллюстрирующие плоды индустриализации эпохи первоначального накопления капитала, благообразные господа, живущие в полной гармонии с безмерно расположенным к ним простым людом в косоворотках – они вместе заняты сменами нехитрых декораций для домашнего утренника. Во всем сквозит благодать и умиротворение, идеальный социальный мир: новая работа Театра Сац счастливо вписывается в столь модное нынче на всех уровнях мифотворчество о «России, которую мы потеряли». Интересно, была ли бы рада такому взгляду на ту эпоху народная артистка СССР Н. И. Сац?
Если же оставить за скобками августейшую коннотацию, то надо признать, что постановка у Исаакяна получилась изобретательная. Под эгидой идеи домашнего театра самодеятельные костюмы и декорации, их иногда неуклюжая смена, смешной реквизит, чуть затянутые паузы между картинами, да и сама наивная музыкальная атмосфера произведения – все воспринимается как милый и необременительный досуг, спрос с качества которого – никакой. При этом, здесь игра двойная, потому что Дом Сац качество как раз обеспечивает по высшему разряду. И приятные и умелые академические голоса солисток (опера написана сплошь для женского вокала), и высокопрофессиональное музицирование инструментального ансамбля и концертмейстеров (музрук Сергей Михеев), и по-хоровому стройное звучание вокального ансамбля, в котором сольные голоса достигают гармонии и сбалансированности настоящего хора (хормейстер Ксения Кулакова), и примитивная только на первый взгляд сценография, а на самом деле выполненная очень точно и элегантно, и не фальшивая актерская интонация, – все здесь на хорошем столичном уровне.
Как и Кюи, у Исаакяна сказка заканчивается "за здравие" – кесарево сечение, в результате которого Бабушка и Шапочка избежали ферментации волчьего пищеварения, не вредит и самому Волку: его штопают и даруют жизнь в обмен на обещание впредь питаться исключительно пряниками и конфетами. Иллюзия достижимости ситуации, удовлетворяющей и волков, и овец, очень веселит всех в зале – даже тех, кому 6+. Главное, чтобы взрослые не забывали – где сказка, а где реальность.
Свежие комментарии