Большая выставка в Московском музее современного искусства показывает, что между повседневным и «высоким» — один шаг.
Как ни странно, для Ирины Затуловской это первая ретроспектива — несмотря на известное имя и большие проекты. Многие помнят ее выставку «Бегство в Египет», показанную в Пушкинском музее в 2022-м.
Нынешний проект «Жизнь» в Московском музее современного искусства — уже ретроспектива без всяких оговорок. Она включает в себя более 300 произведений и охватывает весь творческий путь Затуловской: от детских рисунков и совсем свежих работ до вышивок и книжной графики. В своих интервью художница говорила, что мечтает собрать вместе и холсты, и дерево, и железо, и керамику — все, с чем работала. На практике оказалось, что этот пазл складывается в цельный образ.
Фото: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»
При этом определить стиль Затуловской сложно. Ее фигурки, нарисованные на античных камешках или листах ржавого железа, сравнивают и с arte povera, и с наивным искусством, и даже называют «русским бедным». Можно вспомнить Пиросмани, писавшего не только на клеенке, но и на листах жести — например, вывески и натюрморты. Тяга к простым, «мусорным» материалам, локальным цветам и вечным сюжетам понравится многим зрителям: уставшие от безумств этого мира, люди все чаще ищут что-то «простое» и «настоящее». Но в 80-е, на фоне популярного концептуализма, вещи Затуловской вызывали у коллег недоумение. Зачем тащить зрителя в прошлый век, когда есть яркое, хлесткое и злободневное? К счастью, художница не отступила. Как признавалась в интервью, помог опыт семьи. Точнее, история ее матери, Раисы Затуловской. Обе они — представительницы художественной династии, родоначальником которой был Сергей Михайлов, один из первых педагогов легендарной МСХШ, учивший Илью Кабакова, Эрика Булатова и Гелия Коржева. Раиса Затуловская не собиралась идти по стопам отца, планировала поступать на физмат, однако в эвакуации начала рисовать — и в итоге подала документы в Суриковский институт. Ее ранние вещи были талантливы, но не вписывались в стандартные представления о советском искусстве. После обвинений в формализме она, как говорит дочь, «сломалась»: начала писать в более реалистическом ключе. Глядя на это, Ирина Затуловская решила, что сделает все, лишь бы не изменять собственному мироощущению. И, как можно убедиться, сумела проявить твердость характера.
Фотографии: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»
Выставка в ММОМА выстроена не по хронологическому принципу, а разбита на 12 блоков. При желании можно усмотреть здесь отсылку к работе Затуловской «Время»: c изображенным на доске циферблатом, где место 12 чисел заняли буквы, образующие слово «пространство». Вряд ли можно найти более наглядное изображение того, что Бахтин называл хронотопом, — то есть пространственно-временного континуума. Впрочем, в работах Затуловской соединяются не только эти категории. То же происходит с прошлым и настоящим: первое буквально прорастает во втором. Ее произведения — не пытающиеся маскироваться под «старые» — дышат древностью. В них можно увидеть отсылки ко всему опыту человечества, в том числе главным вехам: библейской и античной. В одном из залов есть огромный стол, на котором разложены расписанные ею морские раковины и античные черепки, древние стекляшки и доски — с потускневшими красками. А также — расшитая сумка из венецианской парчи и, наверное, самый трогательный экспонат — старые кисти, запеленутые, как мумии, и напоминающие погребенных таким же образом древнеегипетских кошек или птиц.
Фотографии: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»
Этот стол — своеобразный дайджест творчества Затуловской. Более подробно оно представлено в соседних залах. Причем «культурная» тема тесно переплетается с «природной». С одной стороны, показаны портреты «великих» — как правило, написанные на дверных филенках. Это могут быть друзья и современники художницы — вроде Владимира Яковлева, гениального, но потерянного: Затуловская навещала его в психиатрической больнице. Или другого ее коллеги — Михаила Рогинского, с которым их объединяет любовь к материальному, вещному. Есть и «культурные герои» — отодвинутые от нее десятилетиями, но в чем-то близкие: вроде Матюшина, Хармса, Моранди и Джакометти. За «природную» тему — или, скорее, сельскую — отвечают гуси, коровы, одуванчики, лопухи, избы, сельские магазины. Впрочем, Затуловская совсем не бытописатель. Ей важно напомнить зрителю о том, что жизнь конечна и вечна одновременно. Например, процитровать на одной из работ Андрея Платонова: «У матери в утробе лежишь — себя не помнишь, наружу вышел — гнетет тебя горе и беда, живешь в избе, как в каземате, и света не видать, а помер — лежи смирно в гробу». На жизнь вечную указывает сама архитектура выставки, выполненная Кириллом Ассом и Надеждой Корбут, регулярно работающими с Затуловской. Аскетичным белым стенам противопоставлены выкрашенные в ярко-красный цвет залы, в которых размещены произведения, посвященные Пасхе. Так выстраивается путь от смерти к воскрешению. Тема для современного искусства экзотическая, а для работ Затуловской естественная, как те самые деревенские одуванчики.
Выставка работает до 30 ноября
Фотографии: Василий Кузьмичёнок/АГН «Москва»
Свежие комментарии