В Театре «Центр драматургии и режиссуры» (ЦДР) на Поварской состоялась премьера спектакля «Шествие» по поэме-мистерии Иосифа Бродского. Показ — результат работы лаборатории «Акустическая читка» под руководством Владимира Панкова.
Проект «Акустическая читка» организован Союзом театральных деятелей России, Центром драматургии и режиссуры и студией SounDrama.
К участию пригласили театральных людей разной специализации: актеров и режиссеров, композиторов и музыкантов-исполнителей, хореографов и даже театроведов. Возрастных ограничений нет, но большинство участников — люди молодые. Поданных заявок — 270, отобрано — 70 человек. Лаборатория трудилась в напряженном ритме: десять дней ежедневно, без выходных, с 10:00 до 22:00.
Участников, а они приехали из разных городов страны, разделили на пять творческих команд, каждая из которых работала над эскизом на единую заданную тему: поэма-мистерия Иосифа Бродского «Шествие». Во главе каждой группы, представляющей маленькую труппу, стоял «тройственный союз»: композитор — режиссер — хореограф, из числа участников проекта.
Педагоги театра ЦДР и студии SoundDrama каждый день проводили мастер-классы, тренинги, семинары, лекции. Участники постигали тотальный театр под названием саундрама. Постановочная команда проекта состояла из мастеров ЦДР и студии SounDrama: режиссера и худрука Владимира Панкова, композиторов Артема Кима и Сергея Родюкова, хореографа Екатерины Кисловой. Неутомимым мотором проекта стала руководитель «Акустической читки» Наталья Бережнова. К концу десятидневного марафона зрителям показали итоговую лабораторную работу — спектакль «Шествие», собранный из подготовленных эскизов и поставленный по методу саундрамы, который и постигали участники лаборатории.
Этот метод, появившийся на свет в России, уже получил статус: в ГИТИСе на факультете новых направлений сценических искусств открыта кафедра саундрамы.
Владимир Панков. Фото предоставлено пиар-службой СТД
Поэма-мистерия Иосифа Бродского «Шествие» — ранняя, почти юношеская, проба сил. Сам поэт считал ее слишком наивной и даже препятствовал ее включению в академические собрания. Участники лаборатории увлеченно и страстно отправились в путешествие по ленинградским улицам вместе с Бродским (Поэт). И «серый дождь» их не напугал. Разношерстная братия шествия долго шла под тугой и ухабистый ритм, согласно ему попутчики замирали в странных позах, что придавало процессии какой-то траурный характер.
Необычные подмостки ЦДР на Поварской — двухъярусные, узкие, вытянутые — легко вместили десятки исполнителей: артистов, певцов, музыкантов. И каждый уголок становился сценическим пространством. Действие неслось стремительно, подчиняясь своим саундрамовским законам. Персонажи, безапелляционные и пугливые, восторженные и настороженные, простые и жеманные, старались разобраться в смысле жизни. «Пора давно за все благодарить, / за все, что невозможно подарить / когда-нибудь, кому-нибудь из вас / и улыбнуться, словно в первый раз / Прощай, прощай — шепчу я на ходу...»
Обнаженное пианино с открытыми внутренностями: колками, молоточками, струнами; огромные барабаны; кожаный бубен-дунур; аккордеон; губные гармошки — музыкальная партитура сложена пестрой мелодической мозаикой. Поэтические строки здесь поются, выкрикиваются, танцуются, отстукиваются на старенькой печатной машинке. Воспаленные романсы и баллады исполняются хором, перекличкой, делятся на мужские и женские голоса, иногда строфы прерываются вопросом — «Что?». Актеры меняют костюмы и образы, стихи резонируют на разных языках: русском, армянском, якутском, иврите. Народный артист Ханты-Мансийского автономного округа Андрюха Московский показывает фокусы, а удаганка (женщина-шаманка. — «Культура») выпевает магические заклинания.
Музыка и театр, сосуществующие в мире и согласии с античных времен, заключили новый молодой союз под названием саундрама. Спектакль «Шествие» вызывающе свободен, действие в нем летит, дробится и совершенно непонятно: то ли баллады раскладываются на музыку, то ли музыка вытекает из поэзии. «Шествие», оставляющее магическое впечатление, встретилось со зрителями вовремя. В нынешнем году великому поэту Иосифу Бродскому исполнилось бы 85 лет. Этой памятной дате посвящена ближайшая московская премьера — уже завтра Малая сцена Театра Маяковского ждет зрителей на первый показ спектакля «ОСЯ. ИОСИФ. JOSEPH», жанр — путешествие длиною в жизнь.
После спектакля «Шествие» композитор и дирижер Артем Ким, музыкальный руководитель лаборатории «Акустическая читка», ответил на вопросы «Культуры».
Артем Ким. Фото предоставлено пиар-службой СТД
— У вашей команды во главе с Владимиром Панковым — пять сцен: четыре в ЦДР и подмостки «Ленкома». По-моему, вы обратили в свою саундрамовскую веру и Мастерскую «12» Никиты Михалкова — она открыла свой первый сезон вашей недавней премьерой «Ревизора», еще и кафедра в ГИТИСе. Зачем вам хлопоты с лабораторией? Наверное, ее цель — учебно-экспериментальная работа? Иное объяснение трудно найти.
— Я против использования замечательного слова эксперимент — применительно к нам оно отчасти вредное. Эксперимент подразумевает непредсказуемость художественного результата. И слово лаборатория в известном смысле имеет такой же подтекст. Мы же знаем, что получится на выходе. Наш метод много раз проверен в боевых условиях. Мы давно и с удивлением обнаружили, что наш способ репетирования, казавшийся нам простым и естественным, универсален. Он может быть применен и к процессу коллективного сочинения музыки, и к постановке спектакля, и к рождению хореографического действа, и даже при составлении бизнес-плана какого-то коммерческого проекта, то есть метод полезен для организации творческого процесса в разных коллективах и отраслях.
Мы предлагаем участникам лаборатории познакомиться с методом, чтобы дело не ограничивалось условиями нашей труппы, а использовалось и другими — пусть пробуют и даже видоизменяют, смешивают с иными компонентами. Ведь творческие направления могут развиваться только с появлением новых, молодых, увлеченных людей.
— Вы не только музыкант, а еще и теоретик саундрамы — можете коротко сказать, в чем этот метод?
— Метод исходит из положения о том, что все мы, люди, живем в пространстве, которое является живым и мыслящим. И метод рассматривает способ взаимодействия с этим пространством в творческом процессе. Мы посылаем ему сигналы из себя и получаем ответы от него. Кодировкой для отправления и приема является внутренняя музыкальность. Звук. Звуковое переживание — мощный способ активизации связи на разных уровнях: физическом, сенсорном, интеллектуальном и даже духовном. Внутреннее ощущение звука и импровизация — основы метода, а далее уже — тренинги, упражнения, конкретные способы репетирования. Сначала находим какое-то звуковое выражение сцены и выстраиваем музыкальную структуру — все вместе, сообща. А потом уже сочиняются способы существования артиста именно в этой структуре, определяются задачи пластического выражения. Результат получается интересным и быстрым. Никому и ничего не надо объяснять — все в процессе со старта. И это все мы предлагаем к рассмотрению участниками проекта.
Сейчас много желающих участвовать в наших «Читках». В качестве артистов подают заявки режиссеры, объясняя: «Я — режиссер, но мне хотелось бы прочувствовать творческий процесс изнутри». Замечательная Елена Оленова, которая сегодня так всем понравилась на сцене, — худрук театра Олонхо из Якутии.
— Много лет назад я присутствовала на занятиях, которые проводил Владимир Панков на Чеховском фестивале — его автор и директор Валерий Шадрин очень верил в будущее саундрамы. Там ведь начинала складываться образовательная методика?
— И оттуда первые наши ученики. В городе Алматы родился театр саундрамы, обласканный вниманием властей и зрителей, одна из самых активных и успешных казахских трупп.
— Несколько лет назад они привозили в Москву интересную саундраму «Кулагер»...
— В этом году показали на Чеховском фестивале тоже очень любопытный спектакль «Мамлюк».
— Почему для «Читки» нынешнего года выбрали раннюю поэму Бродского и многое ли зависит от материала?
— Конечно, многое, и уже в момент выбора начинает «работать» сам творческий метод. «Шествие» срезонировало с нами, с пространством, с временным контекстом и с теми людьми, которые подали заявки. Ведь Бродский появился не до рассмотрения заявок, а во время. Много компонентов должны сложиться в некий общий аккорд. Вот так и появился Бродский. Каждая команда, а их было пять, показала, какой он для них.
— Какие-то домашние заготовки у них были?
— Нет-нет, только приехав в Москву, участники впервые друг друга увидели.
— Скорость тогда фантастическая — полноценный спектакль за 10 дней!
— В этом тоже специфика метода — когда многочисленная команда с помощью определенных технологий погружается в состояние поиска и импровизации, то творческие скорости вырастают в десятки раз. Со стороны складывается впечатление — у них получилось, наверное, потому, что поработали единомышленники, которые давно сочиняют вместе. Но это не так. Мы объясняем ребятам пошаговые задачи, проводим лекции и тренинги, и у них достаточно быстро начинает все получаться — у нас даже появился термин «каскад творческих идей». Идеи начинают друг за дружку цепляться, и возникает целая пирамида. Это не случайно получаемый результат, он — предсказуем. Не успешный эксперимент, а конкретная творческая технология. Ей и была посвящена эта читка.
— Авторы мюзиклов тоже рассказывают об общих импровизациях...
— Саундрама серьезно отличается от мюзикла. Она сочиняется во время репетиций композитором, режиссером, музыкантами, артистами. А в музыкальном спектакле, в том числе и в мюзикле, режиссер продумывает концепцию, проверяет ее на артистах, а композитор дома или в студии создает свою партитуру. И только потом встречаются режиссер, музыка, актеры. Наш же ансамбль работает сообща с первой репетиции. Артисты словно становятся музыкальными инструментами, а музыка, мелодии и инструменты — персонажами спектакля.
— В поэме-мистерии «Шествие» попутчиками Поэта были более двадцати образов: Ушедшая любовь и Муза, Арлекин и Коломбина, Гамлет и князь Мышкин, Дон Кихот и Крысолов. Вы умышленно от многих отказались?
— На сцене образы произведения Бродского, найденные самими участниками. Ребята показывали свои отдельные пять работ. Из них лишь небольшая часть эпизодов вошла в общую сборку. Если бы мы их объединяли все и полностью, то нам понадобился бы как минимум месяц, а, во-вторых, спектакль шел бы не менее четырех часов. Для показа мы отбирали фрагменты, где метод получил наиболее удачное выражение. Скажем так.
Сам итоговый спектакль, конечно, важен, но он все-таки на второй степени по приоритету. Главное, не хочется говорить «лаборатория» — скорее, некое восхождение на какую-то альпинистскую высоту творчества и само путешествие в мир театра. Мы же с утра до вечера все десять дней «варились» в одном котле, и это погружение — самое главное. Процесс в данном случае важнее результата.
— Давайте вспомним первый день «Акустической читки»: пришли к вам 70 человек. По какому принципу вы разделили их на команды?
— Это вопрос к Владимиру Панкову. У него невероятное чутье на индивидуальность артиста. Талант выбора исполнителей — одно из важнейших профессиональных качеств режиссера. По взгляду на человека, по фотографии или по двум фразам, которыми он с ним обмолвился, Владимир Николаевич чувствует оригинальность и уникальность собеседника.
Это можно сравнить с тембральным талантом композитора. Никто до Игоря Стравинского не мог представить, что фагот в высоком регистре может дать такой характер звучания — я имею в виду первые такты «Весны священной». Это даже сейчас воспринимается экстремально и гипервыразительно. А более столетия назад, когда «Весну» услышали впервые, даже музыканты-профессионалы не понимали, что за инструмент играет. Сейчас эта музыка — классика, а тогда было открытием невероятным.
— Наука о саундраме только вырабатывается и систематизируется. Когда звучит слово «саундрама», что должно прийти на ум?
— Есть люди, и их немало, которые рассматривают саундраму как жанр. Кто-то считает ее репетиционным методом или называет так нашу творческую команду постановщиков. Я бы сказал, что саундрама — некое сценическое действо, которое получилось в результате специфического репетиционного метода, определенного творческого процесса. В спектакле может не быть музыкантов, но если он создан по методу, о котором я вам говорил, то есть рассматривает пространство вокруг с помощью звука, тогда это саундрама. И наоборот, спектакль может радовать обилием музыки, живыми музыкантами, красивыми голосами, но если он не отвечал нашему методу и создавался вне опоры на определенных исполнителей — с самого начала работы, конечный продукт — не саундрама. Что, конечно, не значит, что он плох или неталантлив.
Фото: Люся Сафонова/предоставлены пиар-службой СТД
Свежие комментарии