Выставка коллекции братьев Морозовых идет на рекорд: за два месяца работы ее посетили 200 тысяч человек.
Недавно из Канады в Москву прилетела моя подруга, которая навещает родину раз в год и старается за пару недель утолить культурный голод, который накапливается у нее в Торонто. Первое, что она у меня спросила, приземлившись в московской квартире: «Ну, на Морозовых ты, конечно, уже была». — «Да, — сказала я, — но готова сходить еще раз». Выставка не отпускает: кажется, что ты что-то еще не увидел или недопонял. Из тех двухсот тысяч человек, которые побывали «на Морозовых» за два месяца, многие пришли во второй, третий или даже четвертый раз.
«Брат Иван» в Пушкинском стал третьим из проектов, посвященных Михаилу и Ивану Морозовым. Три года назад, в 2019-м, выставку «Братья Морозовы. Великие русские коллекционеры» показал Эрмитаж, осенью 2021-го открылась парижская выставка в музее Fondation Louis Vuitton. Из-за пандемии ее открытие несколько раз переносили, а завершение пришлось на весну 2022-го года. Выставка зависла во Франции и возвращалась по частям. Сообщения о ее триумфе в Париже и сводки о судьбе задержавшихся в обратном пути полотен подогрели интерес публики к Морозовым, но и Пушкинский сделал многое для того, чтобы «Брат Иван» запомнился.
Сверхзадача проекта, конечно же, восстановление справедливости. Есть что-то очень горькое в том, что братья Морозовы, благодаря которым советский человек знал французских импрессионистов так же хорошо, как российских передвижников, были лишены признания и почтения потомков.
Первым коллекционером в семье был Михаил Морозов, старший из братьев, смелый человек, который привез в Москву Ван Гога, Гогена и Мунка. Единственное полотно Мунка в России — из его собрания. В 1903 году он уходит из жизни, а его дело продолжает младший брат.
Иван Абрамович Морозов, главный герой выставки, начинает собирать свою коллекцию в том же 1903 году, приобретает работы и французских, и русских художников, заказывает крупные ансамбли Морису Дени и Пьеру Боннару, обустраивает свой дом, который является площадкой этого собрания. Судьба отпускает ему на формирование коллекции десять лет: с началом Первой мировой войны он уже ничего во Франции не покупает, а в 1918-м его коллекцию национализируют. В его доме на Пречистенке, оформленном московским мастером модерна Кекушевым, открывается Второй музей новой западной живописи, Иван Абрамович на короткое время становится заместителем хранителя собственной коллекции, но в начале 1919-го вместе с семьей уезжает из России.
Дальше все происходит очень быстро: в 1921 году Иван Морозов уходит из жизни, хотя ему всего лишь 49 лет (сердечная недостаточность), а его коллекция начинает разрушаться. В 1923 году ее объединяют с коллекцией Сергея Щукина и создают Государственный музей новой западной живописи, который в 1948 году будет закрыт. Собранные в нем картины распределят по Третьяковской галерее, Эрмитажу и Пушкинскому музею.
«Брат Иван» воссоздает тот идеальный музей, который Иван Морозов строил по кирпичику. Именно поэтому выставка производит ошеломляющее впечатление: в ней есть что-то от машины времени, которая переносит тебя на сто десять лет назад и позволяет встретиться с тем, чего давно уже нет.
За точность реконструкции Пушкинский ручается: полтора года назад сотрудники Третьяковской галереи уточнили полный состав русской части морозовской коллекции, выставка была сделана на основе этого музейного расследования.
За четыре месяца до открытия в архиве Пушкинского музея были найдены личные книги Ивана Абрамовича и его жены, они тоже вошли в экспозицию. Но самое любопытное — это счета, выставленные французскими продавцами картин и подписанные Морозовым. Во Франции его прозвали «русским, который не торгуется».
Как поясняет куратор выставки Алексей Петухов, «раньше эти документы были известны только специалистам, сейчас мы считаем, что все должны стать специалистами по коллекции Ивана Морозова».
Все вместе картины, портреты, документы, письма — дает возможность увидеть Гогена, Матисса, Ренуара или Ван Гога такими, какими их видел Иван Абрамович Морозова. Хотя мы уже давно смотрим на искусство двадцатого века его глазами, даже если это и не осознаем.
Фотографии: Сергей Киселев / АГН Москва.
Свежие комментарии