Тридцать пять лет назад, в 1989-м, вышел альбом «Атас», первый в дискографии «Любэ». То был ошеломляющий дебют — после него карьера музыкального коллектива сбоев не давала. Об этой пластинке, о ее роли в судьбе ансамбля размышляет автор большинства текстов песен группы, поэт Александр Шаганов.
— Одним из основных слагаемых успеха «Любэ» стало удачное совпадение творческих потенциалов нашего «триумвирата»: Игоря Матвиенко, Коли Расторгуева и вашего покорного слуги. В плане личных достижений на ниве шоу-бизнеса мы тогда находились примерно в одной «весовой категории», да и по возрасту примерно совпадали.
Состояться в любой профессии, особенно в творческой, всегда было непросто, но мы верили друг в друга, в то, что затеваем хорошее дело. Авторы сочиняли с упоением, певец был безупречен на сцене и в студии, и, что также немаловажно отметить, нас поддержал зритель: он проголосовал рублем, покупая кассеты и приходя на концерты. Это очень вдохновляло.
Группа «Любэ» заметно выделялась на общем, пресноватом фоне тогдашней телевизионной эстрады — задором, свежестью мелодий и текстов, актуальностью самого подхода к подаче материала. В конце 1980-х — начале 1990-х, на сломе эпох, в довольно непростой, я бы сказал, трагикомичный период российской истории наше появление пришлось кстати. Проект заметили и полюбили.
С трепетом и ностальгией вспоминаю наши поездки в студию, где записывались первые песни. По меркам дня сегодняшнего она может показаться примитивной и даже наивной: ну что такое восемь каналов для профессиональной звукозаписи? Смех, да и только. Но для нас, молодых артистов, эта студия была подарком судьбы. И не только для нас: на ней, среди прочих, записывались «Мираж», Игорь Тальков, Дима Маликов.
До того как быть увековеченными на пленке (а ранние записи по сей день с успехом переиздаются), эти песни пролежали в наших творческих портфелях примерно полтора года. У нас банально не было достаточного количества денежных знаков для достойной студийной реализации этих опусов. Если бы мы могли знать заранее, что альбом встретит столь теплый слушательский отклик, наверное, мы бы изыскали средства — позаимствовали из семейных бюджетов, в конце концов. Но какое там: Игорь и Коля громкой славой обласканы не были, а я так и вовсе — вчера со студенческой скамьи.
Поэтому, отправляясь в студию, мы просто записали все, что томилось в этих самых портфелях в течение долгих месяцев. С ужасом думаю, что все в наших судьбах могло сложиться иначе. Например, пришел бы какой-нибудь исполнитель и сказал: «Ребята, давайте я постараюсь решить финансовую проблему, а вы мне эти песни уступите». Большой вопрос, как бы мы на подобное предложение отреагировали. Я, например, мог бы и не устоять.
Коля спел настолько ярко и убедительно, что впору было говорить о нем даже не как о незаурядном вокалисте, а скорее как о недюжинном драматическом актере. От себя могу сказать: лучше, чем Коля Расторгуев, мои строки никто бы не спел. Он сумел передать все: от главного плана до подтекста, от улыбки до печали, от иронии до самоиронии.
Думаю, ему так превосходно удалось передать настроение этих песен еще и потому, что заложенные в них смыслы он лично пережил и выстрадал. Коля был постарше нас и до «Любэ» в течение приличного отрезка времени был не востребован. Он ведь довольно долго был солистом вокально-инструментального жанра, но на изломе эпох этот жанр развалился. Николай Расторгуев оказался словно на обочине творческой жизни. Но Коля, видимо, не напрасно ждал своего часа.
Что же касается Игоря Матвиенко: я сотрудничал со многими композиторами, но Игорь — совершенно уникальный случай. Он глубокий человек и, обсуждая какой-нибудь написанный мною текст, порой обнаруживает в нем какие-то дополнительные смыслы, о которых я в процессе сочинения и сам не догадывался.
Иногда он что-то подсказывает, подает ценнейшие идеи. Так было, например, с песней «Конь», тоже одной из ранних наших композиций. Изначальная задумка этой вещи принадлежала ему, а я уже потом развил тему, воплотил в жизнь и подал, по выражению самого Матвиенко, «с шагановским размахом». Творческую «кухню» группы «Любэ» Игорь метко определяет как «соборное творчество». Хотя четкого рецепта написания песни у нас нет, все всегда происходит по-разному: иногда я приношу текст, с которым работает композитор, а порой он сам предлагает мелодию, к которой просит подобрать слова. Творческий процесс «Любэ» — это дорога с двухсторонним движением...
Нам повезло: путь от кухонь до всесоюзного (да, тогда еще именно всесоюзного!) признания мы, переждав период «безвременья» в середине восьмидесятых, преодолели за довольно короткий срок. И с тех пор удача нам, тьфу-тьфу, не изменяла. За всю историю «Любэ» не было ни одной отмены концерта, связанной с тем, что зритель не пришел.
Программа дебютного альбома получилась сильной. Многие песни с него — «Люберцы», «Рулетка», «Дуся-агрегат», «Ночь», «Не губите, мужики», «Батька Махно», «Атас» — выдержали проверку временем: группа до сих пор с удовольствием исполняет их на концертах. Музыкальные темы, созданные Игорем Матвиенко, запоминались на раз, а тексты, сочиненные мной и Мишей Андреевым, заметно расширяли лирическую тематику эстрадных произведений — возможно, поэтому они актуальны и по сей день. Мы всегда старались двигаться вместе со страной, дышать с Россией в унисон — и большое счастье, что нам повезло ей пригодиться...
Существует мнение, что с середины 1990-х, а именно с альбома «Комбат», из веселой команды с разухабистыми, молодецкими, дерзкими интонациями ансамбль превратился в серьезный, почти придворный эстрадно-роковый коллектив, эдакий музыкальный проект федерального звучания.
Первые альбомы создавались задорными молодыми людьми. Мы только вступали в жизнь, смотрели на мир восторженными юношескими глазами, но при этом с первых же шагов на большой сцене старались, повторюсь, петь на злобу дня: тематику диктовало лихое время. И даже в вещице «Не губите, мужики», как мне кажется, звучат интонации гражданской песни — песни исповедального характера. На мой взгляд, основная заслуга «Любэ» в том, что при помощи песни нам удалось донести до широкого слушателя синтез добротного юмора, самоиронии, веского слова и серьезного мужского разговора...
Каким тиражом разошелся первый альбом изначально, то есть когда был выпущен самиздатом на аудиокассетах (виниловая пластинка вышла только в 1991 году. — «Культура») — подсчитать невозможно. В конце 1980-х статистических подсчетов никто не вел. Но мгновенный всенародный успех группы говорит о том, что цифра эта внушительная. Думаю, что распространители, владельцы ларьков и вообще люди, причастные к этому бизнесу, в финансовом плане тогда были очень довольны, в отличие от нас, авторов, — никаких отчислений от той записи мы не получали.
Подводя итог: я написал огромное количество песен, работал со многими исполнителями и коллективами, но яркие, трогательные впечатления от тех первых дней, когда мы стояли у истоков проекта «Любэ», ни с чем не сравнить. Помните, как у Высоцкого: «Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним, мне есть, чем оправдаться перед Ним...»? Так вот, когда придет мой черед, моими «документами» при такой встрече будут песни группы «Любэ». Я горд не только тем, что написал стихи к ним, но и тем, что сам увидел, насколько все это пригодилось людям. После успеха первой пластинки меня в авторском сообществе стали воспринимать как серьезную самостоятельную творческую единицу. Можно сказать, то была моя дипломная работа как поэта-песенника. Защищенная на «отлично».
Фотография: Андрей Никеричев /АГН Москва.
Свежие комментарии