До иконы Рублева адекватного изображения Божественного триединства не существовало. Но именно для русского сознания образ «Троицы» стал особенно близок и понятен.
Если бы мы решили провести социологический опрос и узнать, какую икону россияне считают главной, то, скорее всего, большинство голосов получила «Троица» св. Андрея Рублева. Что, на самом деле, не удивительно. Именно «Троица» и в Русской Церкви, и за её пределами многими воспринимается, как настоящая вершина иконописного искусства. В этой оценке сходятся как христианские почитатели иконописи, так и светские искусствоведы.
Икона «Троица» и ее создатель Андрей Рублев стали даже героями знаменитого фильма Андрея Тарковского о великом русском иконописце (интересно, что Русская Церковь канонизировала Андрея Рублева уже после выхода картины). Перечисленные причины популярности, однако, не говорят о самом важном - что действительно сделало «Троицу» главной русской (а по факту – не только русской) иконой. В чем же причина?
Икона Святой Троицы, реликвия Троице-Сергиевой Лавры, хранящаяся ныне в Третьяковской галерее, сегодня обладает статусом непререкаемого эталона церковного искусства. Именно на «Троицу», например, ориентируются во время обучения студенты иконописных школ. Но подобное положение дел существовало не всегда. И если бы мы с вами перенеслись во времена Рублева, оказавшись, таким образом, в русской культурной среде рубежа 14-15 веков, мы бы погрузились в гущу церковной дискуссии: А не проявляет ли инок Андрей, насельник Андроникова монастыря, излишней вольности? Не склонен ли он (как сказали бы сегодня) к модернизму, то есть обновленчеству?
Стоит отметить, что преподобный Андрей (наряду с Феофаном Греком и Даниилом Черным) действительно стал представителем «новой волны» русской иконописи. В его, к сожалению, не слишком хорошо сохранившемся наследии нашлось место для по-настоящему смелых экспериментов. Одним из них и стала икона Святой Троицы.
До Рублева подобного образа в христианской традиции просто не существовало. Вместо «Троицы» в литургическом обиходе использовалась иная – под названием «Гостеприимство Авраама». Здесь наряду с тремя сидящими за столом ангелами были представлены также фигуры ветхозаветных святых Авраама и Сарры. А сама икона представляла собой иллюстрацию знаменитого библейского сюжета, когда к патриарху древнего Израиля пришли три таинственных путника. Два из них впоследствии отправились судить Содом и Гоморру, а первый - остался беседовать с Авраамом и предрек ему рождение долгожданного наследника.
Сцена гостеприимства Авраама стала изображаться еще на стенах римских катакомб, где христиане прятались от языческих гонителей. Основываясь на этих древних образах, можно утверждать, что члены древней Церкви в приходе трех путников к патриарху Ветхого Завета видели не явление Святой Троицы, а пришествие так называемого Ангела Господня (Иисуса Христа до Его рождения на земле) и двух других ангелов, сопутствовавших Ему. Символическое указание на Бога Троицу – одновременно единого, но троичного в Лицах – в гостеприимстве Авраама также прослеживалось. Но подобное толкование на обладало статусом первичного.
Всё во многом изменилось благодаря движению исихастов – монахов, в тишине («исихия» – с греч. «тишина») молитвы, получавших опыт созерцания Божественного света и тайны Бога Троицы, неподвластной человеческому рассудку. Андрей Рублев, так же, как и его наставник Сергий Радонежский, несомненно, принадлежали к исихастскому движению. Икона Святой Троицы стала культурным плодом данного духовного феномена. Преподобный Андрей, прекрасно понимая, что изобразить Бога невозможно, создал совершенный символ тайны Святой Троицы. Тайны, касающейся не только внутренней жизни Бога, но и Его отношения к человечеству.
На иконе мы видим трех одновременно одинаковых и разных ангелов. Их фигуры находятся на идеальном расстоянии друг от друга и вписаны в окружность. Они отделены, но мы чувствуем абсолютное единство между ними. Три ангела, таким образом, говорят нам о тайне Божества – единого по существу, но троичного в Лицах: Отца, Сына и Духа Святого. И они - не три Бога, но один, единый Бог.
Рублев не дал ангелам имен. Мы можем лишь догадываться, кто есть кто на его иконе. За спиной левой фигуры мы видим дом – символ Бога Отца. Над средним ангелом виднеется дерево-смоковница, указывающая на иное древо – крестное, на котором был распят Сын Божий. Рядом с правым путником находится гора, символизирующая духовную высоту благодати Духа Святого. Но всё перечисленное лишь намек, а не конкретное указание, которое бы, по замыслу преподобного Андрея, стало бы посягательством на тайну Троицы, о которой так возвышенно писал святитель Григорий Богослов: «Един Бог, открывающийся в трех светах: таково чистое естество Троицы».
Лица Святой Троицы запечатлены святым Андреем в момент так называемого «предвечного совета». В Православной Церкви живет предание, что Бог еще до создания мира знал, по какому пути пойдет венец творения – человек. Господь отчетливо видел, как Адам и Ева распорядятся дарованной им свободой воли – нарушив заповедь, они выберут зло. И Бог, еще до того, как состоялось грехопадение, в лице второй своей Ипостаси (Лица)– Сына – принял решение стать человеком и исполнить проваленную Адамом миссию. А именно – возвести человеческую природу на высоту Божественного совершенства. Момент принятия данного решения и «зафиксирован» Рублевым на иконе – средний Ангел, единственный из трех, изображен в динамике. Он как бы приподнимается, готовый взять жертвенную чашу.
Обладал ли смелый в художественном и религиозном плане эксперимент Рублева каким-то еще значением, помимо чисто богословского? Как ни странно, но возвышенная религиозная мотивация иконописца имела под собой еще и вполне практические основания. Выразителем их стал фактический заказчик иконы – преподобный Сергий Радонежский, пожелавший, «чтобы постоянным взиранием на Святую Троицу побеждался страх пред ненавистной рознью мира сего».
Образ, созданный Рублевым в эпоху монгольского ига, стал настоящим манифестом христианского понимания устройства государства и общества, которые должны руководствоваться не сиюминутной политической выгодой, но стремлением исполнять правду Божию.
Перед ангелами на иконе святого Андрея стоит жертвенная чаша с головой тельца. Эта чаша, собственно, и является центром всей композиции. Её, повторюсь, готовится взять в руки средний Ангел. Что свидетельствует, с одной стороны, о чистой и жертвенной любви Бога к людям – Бога, Который «Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас» (Рим 8,32). С другой стороны, указывает на то, что от нас Господь ожидает не тщательного исполнения ритуальных практик, но просит: «перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетённого, защищайте сироту, вступайтесь за вдову» (Ис. 1, 16-17).
Услышали ли современники Сергия Радонежского и Андрея Рублева их совместный призыв, выраженный в иконе Святой Троицы? История показала, что – да, услышали и восприняли. Раздробленность земель оказалась преодолена, политические распри постепенно сошли на нет, а пороки, распространенные в тогдашнем обществе, утихли.
Данный исторический опыт имеет несомненное значение для дня сегодняшнего - когда мы вновь переживаем непростые времена. Благодаря святым предкам мы имеем работающий духовный рецепт успешного их прохождения.
Свежие комментарии