На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Газета «Культура»

156 подписчиков

Свежие комментарии

  • Ольга Заварухина
    Да в конце то концов, до коле, наш народ будет терпеть ЭТО недосемейство ПуГалкиных? " КОБЫЛА С ВОЗУ, ТЕЛЕГЕ ЛЕГЧЕ"  ...В Госдуме прокомм...
  • Наталья Середа
    Ой! А у нас оказывается министр культуры есть!Ольга Любимова в ...
  • Mark Kapustin
    Известные артисты...

Алексей Герман-младший, режиссер фильма «Дело»: «В нашей профессии мы все чуть-чуть балерины»

В прокат вышел один из самых значимых проектов этого киногода — новый фильм Алексея Германа-младшего «Дело». Картина вошла в конкурсную программу «Особый взгляд» Каннского фестиваля и стала фильмом открытия 29-го фестиваля российского кино «Окно в Европу».

Это история конфликта между профессором литературы Давидом Гурамовичем (Мераб Нинидзе) и мэром местного городка, которого профессор публично обвинил в воровстве. Тот в отместку санкционировал дело против Давида, который будто бы присвоил себе солидную сумму денег, выданную на проведение научной конференции. За эту тяжбу идеалист-правдоискатель дорого заплатит: потеряет работу, репутацию, здоровье и даже кое-кого из близких.

— Алексей, в одной из рецензий ваш фильм назвали «одиночным пикетом»…

— Мне кажется, такая формулировка вообще не подходит. Пикет подразумевает протест. А в фильме ничего протестного нет. С тем же успехом можно назвать протестом «Горе от ума» или «Мертвые души», которые просто рассказывают о разных сторонах нашей абсурдной реальности.

Но я понимаю, что «Дело» будут оценивать с точки зрения того, чем оно не является. Кто-то будет критиковать фильм за то, что он недостаточно радикален. Кто-то, наоборот, будет возмущаться, что «Дело» слишком яростно с чем-то борется, хотя оно не борется вообще ни с чем. Кто-то будет ждать, что я «сорву покровы», а я их, разумеется, не сорву (смеется). В общем, беда фильма в том, что ему придется столкнуться с искаженными ожиданиями.

— Главный закадровый герой вашего проекта — мэр-взяточник, не брезгующий откатами и распилом. О таких писал еще Державин в XVIII веке: «Покрыты мздою очеса». То есть взяточничество было «нормой» уже тогда, хотя, судя по историческим документам, зародилось за много веков до Державина…

— И завтра оно тоже никуда не исчезнет. И послезавтра. Правда, когда вся отчетность перейдет в электронный формат, проблема, возможно, перестанет быть настолько масштабной. Или, когда придет искусственный интеллект… Хотя, думаю, он тоже научится взятки брать (смеется).

Вы только поймите правильно: миф о том, что у нас все без исключения плохо, — это глупости. К примеру, по опыту знаю, что часть юридических документов в России оформляется радикально быстрее, чем в Германии. Так что у нас что-то работает отвратительно, а что-то вполне прилично. Но мы привыкли к какому-то особому мироустройству, которое сформировалось не двести и даже не пятьсот лет назад. Оно с нами с основания Руси. Хорошо ли это? Нет, это плохо. Можно ли это явление как-то уменьшить? Можно. Исчезнет ли оно? Нет, не исчезнет.

— На пресс-конференции фестиваля «Окно в Европу», где «Дело» стало фильмом открытия, кто-то из журналистов «обвинил» вас в том, что вы рассуждаете как продюсер. Мол, вы рассказываете о производственных расходах, а не о «муках творчества»...

Послушайте, мне скоро сорок пять. Я лысый мужчина с дурным характером. Давно не юноша. Изображать страдающего художника я не хочу. И проповедовать тоже. Меня тошнит от режиссеров, которые поучают русский народ, как жить. Мне скучно их читать, скучно смотреть. Я не знаю, как жить на Руси. Русь сама как-то разберется с этим вопросом, мне кажется.

Зато я каждый день сталкиваюсь с какими-то неприятностями на площадке. Но это вполне естественно. Я, условно говоря, директор завода. И я этот завод каждый раз выстраиваю заново. Это моя работа. Так уж вышло, что наша работа имеет дело с эмоциями, поэтому в этой профессии мы все внутри чуть-чуть балерины. Но я балерина совсем немного…

— Вы сказали, что снимаете фильмы не для того, чтобы учить. А для чего?

Это мое внутреннее ощущение от жизни. Это выплеск эмоций, накопившихся мыслей, сюжетов, которые не дают покоя. Но я никого не хочу учить, не хочу давать ответы — мне это скучно и неинтересно. К тому же есть много профессионалов, у которых это получается гораздо лучше, чем у меня.

— Алексей, один молодой талантливый режиссер сказал мне в интервью, что компромисс в авторском кино невозможен. А вы как думаете?

— Чистого, незамутненного киноискусства сегодня не существует. Да и не было его никогда. Как вам кажется, почему даже старина Феллини снимал в своих фильмах актеров-звезд?

Надеялся на привлечение аудитории…

— Именно. Ему был нужен прокат. Современным авторским проектам прокат тоже необходим, поэтому в них приглашают известных актеров. Является ли это компромиссом? Скорее всего, да.

К тому же даже самое маленькое кино требует денег. Если же их мало (а, как правило, именно так и бывает), приходится от чего-то отказываться — и вот вам еще одна почва для компромиссных решений. Так что кино — это всегда компромисс. Если не в художественном плане, то в производственном — точно.

— А если режиссер из авторского кино переходит в мейнстрим (сегодня такое случается все чаще и чаще), как он себя чувствует на новой территории?

— Я думаю, это тяжело. Потому что там совсем другая система мышления. К примеру, вы же понимаете разницу между архитектором и метрдотелем? Это не просто разные профессии — это разный менталитет. Другая степень ответственности, другое отношение к себе и к тому, что ты делаешь. И, наверное, все-таки другая степень самоуважения. В коммерческом кино ты часто просто исполнитель: винтик или отверточка. Чувствовать себя отверточкой готовы не все.

— Кстати, есть данные, что зрители стали больше интересоваться социальными фильмами…

— Вот на «Деле» мы это как раз и проверим (улыбается). Я пока не очень хорошо понимаю, как зрители примут мое кино. Потому что, во-первых, от него ждут чего-то протестного (а я уже говорил, что это не так), а во-вторых, мы вообще мало знаем, какие настроения сегодня в обществе. Они закрыты от нас или приемлемой точкой зрения для начальства, или приемлемой точкой зрения для большинства. Поэтому сейчас многие люди не говорят того, что думают на самом деле.

— Алексей, следующий ваш фильм, над которым вы работаете сейчас, это «Воздух» — масштабный военный блокбастер о девушках-летчицах. По жанру и по стилистике этот проект максимально далек от камерного «Дела»…

— Мне кажется, надо пробовать разное. Хотя, конечно, предел режиссерской органики все-таки есть. К примеру, очевидно, что я вряд ли когда-то стану выдающимся комедиографом. Я мрачный, неприятный и агрессивный тип. Я не смогу снять комедию, чтобы русский народ смеялся. Да и фильм ужасов я никогда не сниму. Но в пределах своей органики всегда нужно двигаться дальше. 

Фотография — кадр из фильма «Дело». Фотография на анонсе: АГН «Москва».

 

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх